درخت حوزه‌های تخصصی

Pendant des siècles la littérature était le privilège exclusif d’une élite d’hommes érudits, donc c’est l’idéologie masculine qui pèse fortement sur le langage et le discours dominant. A l’aube du XXème siècle, des femmes écrivains ont essayé de retrouver, au moyen de l’écriture, leur place de sujet dans la société. L’Amant de M. Duras peut être considéré comme une remarquable fresque sur la société patriarcale de son temps. En faisant une étude sociocriticienne selon la méthode analytique de Pierre V. Zima qui s’appuie sur les structures narratives, sémantiques et linguistiques du texte, nous tenterons de repérer les éléments constitutifs de la structure du roman afin d’en déceler l’idéologie féminine, ainsi que le sens subjacent qui sont le fruit de la situation sociolinguistique. La crise du roman, la désintégration de la syntaxe narrative et la position précaire du sujet (du narrateur) dues à l’ambivalence et le bousculement des valeurs, est le fruit des transformations bouleversant la société contemporaine à l’œuvre.

Dans cet article, nous essayons d'analyser d’une manière descriptive-analytique le roman Les yeux baissés de Ben Jelloun en nous appuyant sur les deux méthodes de Barthes, afin de montrer la compatibilité et la connexion des composants et des infrastructures du texte par une analyse structurale, et également de chercher les codes épars dans le roman en reposant sur la théorie de cinq codes pour faire face aux complexités et aux implications étendues du roman. À cet effet, après avoir introduit les préparatifs de Barthes et décrit son analyse structurale à trois niveaux, fonctionnel, actionnel et narrationnel, ainsi que la recherche de différents codes (herméneutiques, proaïrétiques, culturels, sémiques symboliques), le résultat indique que dans ce roman, presque le même nombre de fonctions et d'indices a été utilisé. Mais l'existence des informants est relativement faible. Concernant les personnages, psychologiquement la catégorie de lutter est dominante et l’instance personnelle singulière est la plus colorée. Les cinq codes apparaissent à des fréquences différentes en prédominant les codes proaïrétiques et sémiques. En choisissant une femme comme narratrice à la première personne, symbolisant de la classe opprimée de la société marocaine, l'auteur aborde des questions telles que l'exil, la misère, le scepticisme, le statut de la femme, l'immigration, l'humiliation et la discrimination. En mettant en évidence une collection des contrastes culturels dans son ouvrage, l’écrivain démontre les contradictions sémantiques de liberté / captivité et de modernité / tradition. Toutes les données qui en résultent confirment l'hypothèse de pluralité de sens.

На первый взгляд в романе топос окрашен в идиллические тона и представляет картину усадебного рая. Поэтика усадебного текста предполагала семейную идиллию на лоне природы, сентиментальность отношений, возвышенные чувства, культ просвещения, поклонение изящному, эстетическую просветленность бытия. Главный герой – полковник Ростанев – душою «чист как ребенок, предполагающий всех людей ангелами», «прекрасный от природы», «умный серд цем»; его возлюбленная Настенька – «ангел, а не человек». Однако аркадская идиллия, благодатный, исцеляющий «райский» локус дворянской усадьбы оборачивается сначала «Ноевым ковчегом», «сумасшедшим домом», «бедламом», а затем и адом по причине деспотии приживальщика Фомы Опискина. Этот «плюгавенький <…> человечек», несостоявшийся литератор, ужаленный «змеей литературного самолюбия», «проклятый Фома» становится источником всякого зла. Топос рая в романе постоянно сатирически переворачивается, иронически снижаются мотивы искушения, грехопадения, искупления, нарративы проповеди и смирения. Даже всеобщее счастье «возвращенного рая», когда Фома Фомич разрешает полковнику жениться на Настеньке, создается под воздействием алкогольного опьянения, приживальщик в благодушном настроении превращается в «гения добра».

Картина мира, присущая как обществу в целом, так и каждой отдельной личности, является одним из важнейших условий целостного восприятия мира. В статье исследованы вопросы, касающиеся развития языка и формирования национально-языковой картины мира в современных условиях глобализации, когда большое количество людей во всем мире владеет не только национальным, но и одним или более иностранными языками. Картина мира рассмотрена как мировоззрение каждого человека и этноса, как результат восприятия и осмысления окружающего мира, зафиксированный в языке. Особое внимание уделено проблеме создания национально-языковой картины мира в ситуациях двуязычия и смешивания языков. Проанализирована специфика формирования современной национально-языковой картины мира в сознании молодёжи, исследованы сложности, возникающие во время этого процесса. В статье рассмотрены причины возникновения явления билингвизма, понятие «родной язык» в условиях двуязычия.

Quel type de texte l’écriture du trauma génère-t-elle ? De source psychanalytique, le trauma survient dès lors que le sujet est confronté à une expérience douloureuse vécue individuellement ou collectivement et qui le hante continûment. Ainsi, il vit un déséquilibre psychique dont la principale manifestation est son incapacité à se maîtriser. Partant de ce postulat, l’article vise à montrer que, dans Notre vie dans les forêts de Marie Darrieussecq, le trauma prend forme dans l’environnement familial et social : disparition précoce de géniteurs, découverte inattendue de sœur clonée, attentats, accidents d’avion, prises en otage, canicule. Il met ensuite en lumière que ses effets sur le sujet narrant sont révélateurs d’une hybridité textuelle. L’auteure construit un texte qui se situe entre le témoignage et la dystopie. Il dévoile enfin l’existence d’une poétique scripturale empreinte essentiellement de nombreuses répétitions, d’éléments onomatopéiques et intertextuels, d’abondantes distorsions syntaxiques, signe d’une subversion de la langue.

Цель исследования – воссоздать образ трагической и героической личности поэта-декабриста В.Ф. Раевского, проанализировав книги, посвящённые его судьбе.

В статье рассматриваются эмоции, репрезентированные через образы персонажей романа М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». Автор последовательно анализирует элементы текста, в которых эмоции мужских и женских персонажей номинированы, непосредственно выражены и описаны. Количество лексических единиц и элементов текста, участвующих в репрезентации той или иной эмоции, заносится в таблицы. Автором найдена и подробно описана репрезентация следующих эмоций: радость, печаль, удивление, гнев, любопытство, презрение, отвращение, стыд, чувство вины, страх. Автор приходит к выводу, что в романе «Герой нашего времени» создана андроцентричная эмоциональная картина мира. В ней персонажи-мужчины репрезентируют больший спектр эмоций, в большем количестве, используют больше выразительных средств, чем персонажи-женщины. Автор объясняет это тем, что писатель, создавший произведение, как и герои-нарраторы в тексте, является мужчиной. Кроме того, на репрезентацию эмоций влияет форма повествования (дневник Печорина) и культурный контекст.

В русской поэзии эпохи просвещенного абсолютизма второй половины XVIII в. царский и дворянский загородный «парадиз» выступал локусом «новой» природы, преображенной богоподобный монархом в земной «рай» вечной весны. После заката Екатерининской эпохи основные составляющие этого топоса получили в поэзии рубежаXVIII − XIX вв. новые значения. Природа вернулась в естественное состояние разомкнутого целого, управляющего необратимой историей. Для поэта разрушенный загородный «земной рай» стал полем осмысления собственной жизни как части необратимой жизни в целом. А божественный мир, исходно воплощенный в рукотворном «парадизе», становится сначала антитезом бренной природы, а затем ее духовным синтезом.

В статье рассматривается аккумулема Родина в русской и болгарской лингвокультурах. Объясняется суть предложенного нами термина аккумулема. Внимание обращается на сходства и различия в употреблении рассматриваемых единиц, служащих для разгадки феномена национального характера, расширения представлений о языковой картине мира, понимания специфики различных культур. В работе изложены значения рассматриваемой аккумулемы в толковых, синонимических, этимологических словарях, в прозаических и поэтических текстах, в фольклоре (пословицах и поговорках), приведены также высказывания и мысли личностей с национальным авторитетом. Внимание обращается также на экстралингвистические факторы, обусловившие появление и употребление данного феномена. В работе использованы описательный, таксономический, сравнительно-исторический и сопоставительный методы, как общие методы лингвистических исследований. В качестве вспомогательного был использован компонентный анализ для выявления всех семантических долей рассматриваемой языковой единицы, представляющей аккумулему. Результаты исследования показали общее и различное в рассматриваемой аккумулеме в двух лингвокультурах – русской и болгарской.

В статье речь идет об основной характеристике мировосприятия и творчества М.А. Волошина – о гармоничности его мира как равновесии противоположностей. Этот принцип последовательно полагается им на всех уровнях бытия. Прежде всего, он проявлен в самой личности поэта: как многогранность личности и духовная безмерность, с одной стороны, и дисциплина и самоограничение, с другой. В строении мироздания это противоположности сил: Бог – дьявол, два демона как уравновешивающие друг друга силы; сам мир как «мир осязаемых и стойких равновесий»; в истории – «двойная бесконечность» времени, два потока – цветение и распад. Нарушение равновесия, что характерно для революций, приводит к катастрофическим последствиям, но распаду, по Волошину, противостоит принцип любви.

На современном этапе преподавания русского языка как иностранного наблюдается рост интереса к игровым технологиям, активно используемым в образовательном пространстве. Игровая деятельность способствует повышению лингвистической компетенции обучаемых, а также позволяет расширить их фоновые знания.

« Je suis obligé de tisser ces longues soies comme je les file, et si j’abrégeais mes phrases, cela ferait des petits morceaux de phrases, pas des phrases », notifiait Proust dans une missive adressée à Robert Dreyfus. Ainsi, à la suite de Victor Hugo qui semblait disposer d’une longueur phastique ample, Marcel Proust écrit une phrase de longue haleine dans Sodome et Gomorrhe. Celle-ci met en résonnance, à travers la perception sociale, la persécution des invertis. Assimilé au récit, ce fragment textuel est dénommé « phrase-récit ». À cet effet, la « phrase-récit » ou le « récit phrastique » composé(e) de propositions juxtaposées, de propositions transposées, de propositions parenthétiques est analysée sous l’angle sémiotique et l’approche ricœurienne du récit. L’étude permettra de déterminer, par le truchement du décryptage syntaxique, la construction narrative inscrite dans cette section de l’œuvre proustienne. Ce procédé transcriptionnel détermine l’auteur de la Recherche comme le porte étendard des invertis.

Рассказ Николая Семёновича Лескова (1831–1895) «Белый орёл» (1880) до настоящего времени является одним из самых загадочных, зашифрованных произведений писателя и требует значительной литературоведческой дешифровки. В данной статье определяется своеобразие художественного метода Н.С. Лескова, который в этом рассказе во многом опирался на метод «фантастического реализма», открытый Ф.М. Достоевским. Проводится текстуальный анализ «Белого орла» как святочного рассказа. Устанавливаются признаки, характерные для святочного (рождественского, новогоднего, крещенского) рассказа. Исследуются жанр, сюжет, мотивы, система образов, реминисценции. Выявляются связи с традицией русской и зарубежной святочной словесности, а также новаторство и оригинальность Н.С. Лескова в нетрадиционном раскрытии святочной темы в контексте лесковского святочного творчества в целом. Поднимаются социально-политические вопросы, проблема коррупции и своеобразие её отражения в художественном тексте писателя-классика. Особое внимание уделяется евангельской образности, библейскому подтексту лесковского произведения, который во многом служит ключом к разгадке тайны рассказа «Белый орёл».

La question de l’hybridité culturelle des auteurs postcoloniaux reste une question difficile à cerner pour plusieurs raisons, historiques, politiques, personnelles, et culturelles. Homi Bhabha dans son œuvre genèse Les lieux de la culture avait proposé un espace tiers qui plaise aux deux sphères culturelles qui constituent le total culturel des auteurs en provenance d’une hybridité postcoloniale. Ce qui n’a pas, à notre avis, mis une vraie fin à ce dilemme vu la présence de la francophonie comme structure postcoloniale d’après Louis-Jean Calvet, politique postcoloniale d’appropriation inégale de la production littéraire des auteurs d’origine. Edward Saïd s’y est attardé par deux fois dans ses deux œuvres majeures, l’Orientalisme et Culture et impérialisme. Saïd, en effet, pointe de doigt le désir continuel de l’empire à maintenir son ascendant sur les indigènes, en élaborant une perspective comparative qui lui sert d’outil de mesure. La lutte que mènent ces auteurs postcoloniaux face à cette aliénation politique n’aboutit qu’à l’aune de la métropole, nous parlons ici d’une réception conditionnée dans le champ littéraire français. Cette aliénation s’ajoute à l’aliénation de départ de ces auteurs postcoloniaux en faisant leur choix auctorial de s’exprimer dans la langue des colons.     Dans ce présent article, deux grands noms nous servent d’outil de comparaison, à savoir Franz Kafka et Vladimir Volkoff. La primordialité de l’origine s’avère grave dans le cas de Volkoff, un auteur français d’origine russe, il est toutefois intégré par naissance comme une figure littéraire de souche, et loin de ses thématiques littéraires ayant toujours un trait fort avec son origine, il est amplement français bien qu’il n’ait souhaité qu’un statut de « apatride ». Ben Jelloun dans la même catégorie, ne dispose que du titre, qu’il le veuille ou pas, d’un français de papier. Cette discrimination littéraire a son histoire à elle seule, c’est celle de la périphérie. En ce qui de la comparaison avec Franz Kafka, nous avons conclu qu’il existe une similitude entre Ben Jelloun et Kafka, du fait que les deux ont dû passer par les mêmes trois impossibilités étant deux auteurs qui ont trouvé leur vocation littéraire dans une langue qui n’est pas celle de leurs parents. Nous avions ici recours à l’œuvre de Deleuze et Guattari ; une similitude avec une réalité postcoloniale qui s’ajoute au statut de Ben Jelloun. Nous avons, pour ce faire, proposé ‘franpéralisme’ comme néologisme de convenance, et de nécessité, un néologisme qui décrit plus précisément le contenu de l’adjectif ‘francophone’ qui qualifie l’auteur d’expression française anciennement colonisé. La transidentité des auteurs francophones fait d’eux des multitudes qui franchissent les frontières canoniques de la production littéraire et qui brisent l’image dogmatique de l’auteur monolingue d’idéologie figée.

Большинство российских исследований в области религиозной коммуникации посвящены христианству, другие традиционные конфессии редко становятся объектом внимания лингвистов. Объектом исследования в статье является жанр исламской проповеди, функционирующий на русском языке. В мусульманстве под проповедью понимается торжественная нравоучительная речь имама-хатыба, посвященная религиозной или морально-этической проблеме. Адресантом мусульманской проповеди является имам-хатыб, который должен обладать знаниями основ ислама, быть всесторонне образованным, хорошо знать прототекст Корана. Проповедник обращается также к современному материалу, к жизненным историям, касается актуальных социальных проблем. Адресат проповеди имеет ряд особенностей: проповедь произносится в мечети, предназначена для верующих мужчин, является для них обязательным элементом религиозной жизни. Женщина в исламе занимает особое положение, ей не запрещается посещать мечеть, но рекомендуется молиться дома. В мусульманстве существует так называемая проповедь на дому, которую для женщин произносит как имам-хатыб, так и религиозно образованная женщина.