История

В статье дан анализ проведенных за последние пять лет научных работ, посвященных не только исторической теме пушкинских произведений, но и историзму как феномену творческого сознания А.С. Пушкина. В отличие от традиционно рассматриваемых аспектов нами исследован генезис пушкинского чувства истории. Запечатленные в памяти народа события, или история, всегда интересовали Пушкина. Однако в художественном мире Пушкина право на память принадлежит поэту. Воспоминания инспирируют творческое вдохновение лирического субъекта, и стесненная «лирическим волненьем», память в определенный момент становится воображением, вдохновением. Пушкинский поэт не только хранит память о прошлом, но и постигает истину, провидит будущее. Так, у Пушкина историческая правда и пророчество о будущем взаимодействуют друг с другом в модусе вдохновения поэта. Именно поэтические коннотации дают неожиданный ракурс исторической трагедии Пушкина «Борис Годунов».

В статье рассматриваются закономерности изображения древних славян русской поэзией ХIХ в., которая, как и литература в целом, являлась фактором национального самосознания эпохи. Поэты, опираясь на мировосприятие и культуру предков русского народа, строят художественную концепцию, где особенное, присущее конкретному времени, является узнаваемым и спустя многие столетия, помогая прояснить метафизическую глубину русского мировоззрения в целом. Поэты создавали свои произведения в контексте философских идей о России, её пути в мировой истории, которые бытовали в то время. Ценностные составляющие жизни древних славян в качестве опознавательных знаков далёких от девятнадцатого столетия времён, рассматриваемые через идеалы современной для поэтов действительности, служили импульсом к поэтическому осмыслению национального бытия, судьбы отечества и народа, в нём живущего.

В русской поэзии эпохи просвещенного абсолютизма второй половины XVIII в. царский и дворянский загородный «парадиз» выступал локусом «новой» природы, преображенной богоподобный монархом в земной «рай» вечной весны. После заката Екатерининской эпохи основные составляющие этого топоса получили в поэзии рубежаXVIII − XIX вв. новые значения. Природа вернулась в естественное состояние разомкнутого целого, управляющего необратимой историей. Для поэта разрушенный загородный «земной рай» стал полем осмысления собственной жизни как части необратимой жизни в целом. А божественный мир, исходно воплощенный в рукотворном «парадизе», становится сначала антитезом бренной природы, а затем ее духовным синтезом.