Экфрасис

В статье исследуется проблематика изобразительности как характерной особенности гоголевского творчества. Отмечается, что живописность гоголевского стиля сопряжена с разнообразными проявлениями категории возвышенного: пафосом, стремлением к колоссальному и потрясающему. В то же время, гоголевская живопись словом не укладывается в традиции экфрасиса. Категории живописного и поэтического в эстетике Гоголя расширяют собственные смыслы, вбирая в себя и одновременно преодолевая и гипотипозис, и колористику как приметы стиля. Живописное у Гоголя не соперничает с поэтическим, но коренным образом изменяет свою направленность, апеллируя не к внешним, а к внутренним чувствам. Описание Гоголем картины Брюллова и толкование полотна Иванова предстают родственными в силу того, что изображенные исторические события обретают в гоголевском описании универсальное сакральное значение. Возвышенный модус гоголевского творчества задает направление на воплощение в слове неизобразимого и невидимого. Тем самым и словесное, и живописное оказываются на пределе собственных эстетических возможностей.

В пьесе А.П. Чехова «Вишневый сад» реализован прием экфрасиса: текст насыщен ассоциативными связями, символами, культуремами, сформированными эстетическим кодом русского и европейского импрессионизма. Чехов воссоздает культурный контекст, в котором жила русская интеллигенция рубежа XIX–XX веков. Многие фрагменты «Вишневого сада» находят свои параллели в полотнах европейских художников-импрессионистов. В частности, рассказ Лопахина о маковом поле явно напоминает серию картин Клода Моне «Маковое поле в Живерни». Чеховский экфрасис явно обращен также к картинам Ван Гога (натюрморты с маками и пейзажи с маковыми полями).